terribly loud

Ты и забыла, каково не брать взамен ничего, добровольно отдавая своё, отдавая себя, по частям распиленную тупыми ножами и усилиями собственной мысли. Однако в чужих руках, знаешь ли, ни свободы, ни особенной принадлежности, пусть даже эти руки самые что ни на есть необходимые, внушающие доверие, пусть они усмиряют дикую и пугливую, которая хоть и глубоко внутри, но время от времени воет и на солнечный свет, и на луну - без разбора.    Нет, ты не знала вовсе, потому что с воспоминаниями проблем никогда не было, верно?    Ты любишь говорить о подобном без повода, а также вплетать в то, о чем пишешь. Бегло перебираешь буквы на клавиатуре в поисках необходимых, чтобы потом сложить их в красивую словесную бутафорию. Перечитываешь раз за разом, ведь нужно убедиться, что текст повторяет контуры мыслей хотя бы приблизительно. Грани должны быть ровными, чёткими и совпадать, но не стоит скрести карандашом о бумагу слишком усердно и громко.     Да, будет интересно услышать, хватит ли смелости однажды рассказать о том, как уродливо искажается гримасой боли лицо, когда накрывает тем, что обычно обращает силу слабостью и бесполезностью, бесстрашие и решимость - уязвимостью. Обычно оно рушит стены и стирает границы, ты точно также водишь ластиком по обезображенному неумелыми художествами листу, удаляя намёки на то, что снова пыталась что-то нарисовать.     Любопытна скорее реакция, чем заветные слова.     Вопрос.     Ты силишься ответить. При упоминании морщишься, но голос не дрожит, он по обыкновению сдержанный и бесстрастный, немного флегматичный и отстранённый. Стараешься, чтобы даже когда дотрагиваются до живого и до незажившего, ничего тебя не выдавало.     Ты объясняешь, но это неверно.     Нет, абсурдная, невозможно существовать и играть в одной тональности. Неправильно обозначать зависимость и принадлежность самой свободной и святой переменной из всех известных и неизвестных, а за коэффициенты брать всё что угодно, лишь бы не горчило так, как отзывается горечью подобная подневольность. Не знать, но понимать, как не понимает никто другой, - снова не то. А дальше и вовсе бессмысленная, глупая лирика: «У меня есть я. У тебя есть ты. У тебя есть мы. У меня есть мы. У нас есть мы, одно из самых неподвластных МЫ во вселенной». Это другое, это не является ответом.   Тогда ты напрягаешь память, называешь дым, тот, что в голове и от сигареты, ноты и аккорды, звуки, которые можно разве что определить как жидкий металл, утопить в них кончики пальцев и попрощаться с осязанием рук на вечные веки. Перечисляешь зиму, чётные числа и дни недели, количество этажей, города и названия улиц, чьи-то имена и обличья, однако и они не играют роли. Ошибаешься, ошибаешься. Твоя ложь чуткая и изящная, пропитанная солёностью и тяжестью, в неё верить хочется до отчаянного. Увы.     Проще простого, милая. Любить - умирать. Не умереть за секунду, а растягивать удовольствие, смаковать считанные дни, а в конце пожимать до неприличия грубую и сухопарую ладонь собственной смерти.               _______________________________________________________________________ Закрой за собой дверь. AFI - Kiss my eyes